В Заднепровском районном суде города Смоленска заканчивается рассмотрения дела Осиповой. Слушания шли ровно год. Таисию обвиняют в покушении на сбыт наркотического вещества в особо крупных размерах. Проще говоря, в продаже героина. Доказательства обвинения, по мнению адвокатов Осиповой, Натальи Шапошниковой и Светланы Сидоркиной, не выдерживают критики. Прокурор Заднепровского суда, Дарья Кудинова, просит изолировать Осипову от общества почти на тринадцать лет. Таисии Осиповой дали 10 лет.
Последний громкий суд 2011 года. БГ побывал на прении сторон по делу Таисии Осиповой. Ей дали 10 лет.
Она говорит: «Положение нашей власти плачевно». Она продолжает: «Таких людей, как я, убирают, и будут убирать». И заканчивает: «И сроков в 12 лет и 8 месяцев я не боюсь. Вы слышите, прокурор?».
Таисия Осипова - полная брюнетка в синей юбке и чёрной кофте, она сидит в клетке, покрашенной жёлтой, «детсадовской» краской. На её коленях стопка бумаг.
Дверь клетки вместо замка заблокирована наручниками. Рядом - конвой.
В Заднепровском районном суде города Смоленска заканчивается рассмотрения дела Осиповой. Слушания шли ровно год. Сегодня - прения защиты.
Таисию обвиняют в покушении на сбыт наркотического вещества в особо крупных размерах. Проще говоря, в продаже героина.
Доказательства обвинения, по мнению адвокатов Осиповой, Натальи Шапошниковой и Светланы Сидоркиной, не выдерживают критики. Прокурор Заднепровского суда, Дарья Кудинова, просит изолировать Осипову от общества почти на тринадцать лет.
Незадолго до последнего судебного заседания, Осипова написала мужу письмо из Смоленского СИЗО: «Купи черные сапоги на шпильке для поездок в суд. На возможный вопрос о шпильке и автозаках могу сразу ответить - шею не сверну, не дождетесь».
Её муж, Сергей Фомченков, бывший нацбол, а теперь член исполкома оппозиционной партии «Другая Россия», сапоги купил и отправил - из Москвы, где сейчас живёт, в Смоленск, где когда-то жил.
Таисия, которой едва исполнилось восемнадцать, вышла на сцену Смоленского драматического театра и отхлестала букетом гвоздик губернатора Виктора Маслова, который был, по мнению многих жителей Смоленска, «подлецом и взяточником»
Тогда её приговорили к году лишения свободы условно. Практически сразу после этого Осипова борьбой заниматься перестала, а в 2005 году у них с Фомченковым родилась дочь, Катрина.
Таисия воспитывала её одна, поскольку Сергей плотно занимался делами партии в Москве, и в Смоленск не совался: «Года полтора назад мною стали сильно интересоваться какие-то люди из правоохранительных органов, поэтому жена с дочкой приезжали ко мне, а я к ним - не мог».
23-го ноября 2010-го года в дом Осиповой в Смоленске вошла группа СОБРа и два оперативника из Смоленского центра по противодействию экстремизму, Дмитрий Савченков и Николай Смольный. На руки Осиповой надели наручники.
Фомченков восстанавливает хронику событий. Примерно за месяц до своего ареста, в октябре 2010-го года, жена позвонила ему, и сказала, что некая её подруга, М.., «имеющая отношения с правоохранительными органами», утверждает, что «старые связи» из милицейской среды настаивают на том, чтобы в отношении Таисии была совершена провокация. И она должна сообщить в упомянутые органы о том, что приобретала у Осиповой героин.
Ни Таисия, ни Сергей не восприняли это заявление всерьёз: «Казалось бы, у нас был опыт политической работы и общения со следственными органами, но мы надеялись, что пронесёт. Я предложил Таисии срочно уехать из города, но она отказалась».
Не пронесло
Вся операция, со слов Сергея, выглядела так: «Оперативники ворвались в дом, оттащили Катрину в ванную, а Тасю провели в комнату. Тася спросила: «Что вы за цирк здесь устраиваете?». Оперативник Савченков заявил: «Звонишь мужу, чтобы он выезжал в Смоленск. Если он выезжает, то весь цирк прекратится».
Затем оперативники начали обыск. Позже Катрину передали сестре Фомченкова, Ольге, а саму Таисию повезли в отделение милиции, где ей сообщили, что в течение месяца, перед обыском, у неё, оказывается, брали «контрольные закупки героина». 1-го декабря 2010 года в отношении Осиповой возбудили уголовное дело, и с этого момента она находится в СИЗО Смоленска.
В конце декабря дело передали в суд.
Прошёл год. Возле здания суда, в рыхлом снегу по колёса увяз автозак. В зале №2, на деревянных скамейках с предельно неудобными спинками - трое журналистов, приехавших в Смоленск из Москвы. За дверью - Лёня Ёбнутый из арт-группы «Война», и ещё три человека из группы поддержки Осиповой. В зал их не пускают: заседание, изначально запланированное на 10.00, в последний момент перенесли на 9.30. Начали вовремя. Кто успел, тот и сел.
В руках у адвоката Натальи Шапошниковой толстенная стопка листов. Она перечисляет все нарушения, допущенные следствием и судом. Таисия Осипова устало закрывает глаза. У неё вообще вид человека предельно измученного.
Наталья говорит, что «ни одно из доказательств, приготовленных защитой, не нашло своего отражения в речи прокурора, и ему не была дана надлежащая оценка. Вместе с тем, защита приглашала в суд дополнительных свидетелей, назначались дополнительные экспертизы. Контрольные закупки проводились при непосредственном участии и контроле центра по противодействию экстремизму. Контрольные закупки не были сняты на камеру. Моей подзащитной предъявлено обвинение по четырём эпизодам покушения на сбыт наркотических средств, и приготовление к сбыту в особо крутых размерах, при обыске в её доме были обнаружены наркотики в пяти пакетах общей массой 9,036 граммов героина».
Она поправляет брошку на лацкане пиджака, и продолжает: «Несмотря на наличие в Смоленске специального управления по борьбе с незаконным сбытом наркотических средств, УФСКН, оперативные и следственные мероприятия по делу Осиповой проводили сотрудники центра «Э». При проведении контрольных закупок использовался один и тот же закупщик. В качестве понятых выступали активистки партий «Наши» и «Молодая Гвардия»: Мария Шерстнёва, Светлана Семенистова, и Ольга Казакова. Несмотря на то, что подписи понятых стоят в соответствующих протоколах, телефонный билинг показывает, что все они находились далеко от тех мест, где проводились следственные действия».
Гиблое дело
Шапошникову сменяет адвокат Сидоркина. Список нарушений продолжается: так, на видеозаписи, сделанной при обыске в доме Таисии, отчётливо видно, как один из оперативников, Николай Смолин, проходит в кухне, а другой, Дмитрий Савченков, вместе с понятыми - в комнате. Пять свёртков и меченую пятисотрублёвую купюру из детского комода, стоящего на кухне, достаёт Смолин, и делает это против правил, без перчаток. Дактилоскопию изъятого вещества не проводили. Защита полагает, что героин Таисии подбросили.
К сожалению, на плёнке не видно, что помимо свёртков с так называемым «наркотическим веществом» Смолин и Савченко выносят из дома Таисии семь книг Эдуарда Лимонова. Из протокола обыска эти данные тоже исчезли, и всплыли лишь на суде, когда адвокаты напрямую спросили Дмитрия Савченкова: «Если вы обвиняете мою подзащитную в сбыте героина, то зачем же вы изъяли литературу?!».
На это Савченков ответил: «Осипова добровольно разрешила мне взять почитать эти книги».
Я ёрзаю на жёсткой деревянной скамейке, где сидят приехавшие на суд немногочисленные журналисты, и пытаюсь представить себе светский разговор оперативного работника с подозреваемой. У которой руки - в наручниках.
Позже, когда Осипова уже сидела в СИЗО, эти книги ей принёс оперативный работник, «отказавшийся назвать своё имя», и взял с Таисии расписку в том, что она их получила. Светлана Сидоркина считает, что этот поступок «свидетельствует о трусости и цинизме сотрудников центра по противодействию экстремизму», равно как и о желании доказать, что «политическая подоплёка в этом деле надуманная, хотя было известно, что телефоны Таисии прослушивались, и разрешение на «прослушку» давал центр «Э». Сидоркина отмечает, что её подзащитной долго не оказывалась необходимая медицинская помощь: несмотря на то, что у Таисии сразу после родов был диагностирован диабет второго типа, медицинское освидетельствование в должном объёме проведено не было.
После этого она призывает судью Заднепровского суда, Евгения Дворянчикова, продемонстрировать Европейскому суду по правам человека, что в российских судах возможны справедливые оправдательные приговоры.
В ответ на это Евгений Дворянчиков, худощавый мужчина в очках, одобрительно кивает. Потом предоставляет слово прокурору Дарье Кудиновой.
Кудинова, полная, темноволосая, в своём синем форменном костюме немного похожая на проводницу, отчётливо произносит: «Ваша честь, из слов защиты получается, что виноваты все, кроме самой Осиповой: суд, медики, понятые. Мы тут слышим, что в деле имеется политическая подоплёка. Однако Осиповой Таисии предъявлено обвинение в сфере незаконного оборота наркотиков. И те сотрудники оперативных органов, о которых так много говорилось, они ведь своими действиями способствовали пресечению деятельности, направленной на распространение такой грязи, как наркотики, в нашем городе, Смоленске. Не только у меня одной имеются дети, я думаю, они имеются у всех. Я за детей переживаю, и сотрудники правоохранительных органов только похвалы заслуживают. Если приговор подтвердится, то все родители будут спокойны, что их детям со стороны Осиповой, или со стороны других лиц, не сбудут такую грязь, как героин».
Осипова встаёт со своей лавки во весь рост: простая одежда, крупное телосложение. Аккуратно причёсана, и, кажется, даже накрашена.
Она поднимает пухлую руку с бордовым маникюром, и говорит: «Я свою вину не признаю. Всё это провокация. Если это не провокация, а незаконный сбыт наркотических веществ, то почему сотрудники центра «Э» не отошли в сторону, а всё время держали меня под своим колпаком? Признаёте меня экстремисткой? Хорошо, давайте поговорим об этом. В следующем уголовном деле. Ответьте мне, прокурор». Прокурор молчит.
Изолятор, куда после заседания суда увозят Таисию, расположен в самом центре Смоленска. Во дворе изолятора - облезлые скамейки, в продуктовом ларьке - тюлька в томатном соусе, подсолнечное масло, спички и школьные тетради. В одной из стен вырублено окошко для передач.
Адвокат Светлана Сидоркина передаёт Осиповой новогоднюю ёлку в горшке.
Приговор по делу Таисии Осиповой огласили 29 декабря. Судья печатал приговор семь часов, и оглашал ровно десять минут.
Таисия не увидит свою дочь Катрину десять лет.
Светлана Рейтер, “Большой город”
