Обзор постановления ЕСПЧ

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ФОНД «ОБЩЕСТВЕННЫЙ ВЕРДИКТ» ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ФОНД «ОБЩЕСТВЕННЫЙ ВЕРДИКТ» | 18+

18 июня 2024 года Европейский суд по правам человека (далее — Суд) опубликовал постановление «Фонд Андрея Рылькова и другие против России» (жалоба № 37949/18 и 84 других). Эксперт «Общественного вердикта» Елена Першакова подготовила обзор этого постановления.

Постановление не является окончательным, поскольку в течение 3 месяцев несогласные с ним заявители могут подать запрос в Большую палату Суда о его пересмотре (до 18 сентября 2024 года). В случае, если никто из заявителей не подаст запрос о его пересмотре до указанной даты, постановление вступит в силу и будет являться обязательным для исполнения Россией. Суд в постановлении отметил, что он обладает юрисдикцией для рассмотрения жалоб против России, если они касаются действий властей России, имевших место до 16 сентября 2022 года.

Чьи жалобы были рассмотрены Судом?

Список «нежелательных организаций», опубликованный на сайте Министерства юстиции России по состоянию на 15 апреля 2024 года, включал более 150 иностранных и международных организаций (к моменту опубликования данного обзора в июне 2024 года в этом списке 170 организаций). Среди этих организаций есть правозащитные неправительственные организации, некоммерческие фонды, поддерживающие правозащитную деятельность, аналитические и исследовательские центры, религиозные организации, образовательные организации, в том числе занимающиеся студенческим и академическим обменом, русскоязычные средства массовой информации, организации по защите окружающей среды и профсоюзы.

Постановление касается 85 заявителей.

Из них 4 иностранные неправительственные организации, которые были признаны «нежелательными»: одна из них находится в Вашингтоне (США), одна - в Торонто (Канада), одна — в Страсбурге (Франция) и одна — в Праге (Чехия). Эти организации безуспешно пытались обжаловать в российских судах отнесение их к «нежелательным организациям». За 9 лет к моменту опубликования постановления ни одна из организаций, признанных нежелательными», не смогла оспорить свое включение в список «нежелательных организаций» с положительным результатом и ни одна из организаций не была исключена из этого перечня.

Среди заявителей 3 российские некоммерческие организации, которые были обвинены в участии в деятельности «нежелательных организаций». В частности, Фонд защиты здоровья и социальной справедливости имени Андрея Рылькова (Москва), Экологическая вахта по Северному Кавказу (Майкоп, Республика Адыгея) (организация была привлечена к административной ответственности дважды) и Молодые Журналисты Алтая (Барнаул, Алтайский край). В результате судебных тяжб в России организации были оштрафованы на 50 000, 60 000 и 80 000, 50 000 рублей соответственно.

Среди заявителей есть один сотрудник некоммерческой организации (Экологическая вахта по Северному Кавказу), оштрафованный как должностное лицо на 30 000 рублей.

Подавляющее большинство заявителей — российские граждане, подвергшиеся административному преследованию за причастность к деятельности «нежелательных организаций». В результате привлечения к административной ответственности большинство граждан были оштрафованы. Размеры штрафов варьируются от 5 000 до 15 000 рублей. Некоторые граждане подверглись административному преследованию несколько раз.

В одном случае в Калининграде прокуратура вынесла в адрес мужчины предостережение, указав на недопустимость дальнейшего участия в деятельности «нежелательной организации» и возможность в дальнейшем быть привлечённым к административной ответственности. Это предостережение было обжаловано, но национальные суды подтвердили законность действий прокуратуры. Суды пришли к выводу, что выступление мужчины, где он был публично представлен как представитель организации из списка «нежелательных организаций», является достаточным основанием для выбранного прокурором реагирования.

Нарушению каких прав и свобод Суд дал оценку?

В постановлении рассматривается вопрос нарушения прав и свобод, гарантированных статьями 10 и 11 Конвенции о защите прав и основных свобод (далее — Конвенция). Речь идет о нарушении права на свободу слова и на свободу ассоциаций в связи с причислением российскими властями к «нежелательным» 4-х неправительственных организаций, а также в связи с преследованием граждан и 3-х некоммерческих организаций за взаимодействие с организациями, признанными «нежелательными» в России.

Суд не стал рассматривать вопросы предполагаемого нарушения других прав и свобод, не говоря о том, что они признаны неприемлемыми. В части жалоб были заявлены нарушения статей 6, 7, 13, 14 и 18 Конвенции и статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции, ставя вопросы о нарушении, соответственно: права на справедливое судебное разбирательство, права на наказание/осуждение исключительно на основании закона, права на эффективное средство правовой защиты, права не подвергаться дискриминации, пределов использования ограничений в отношении прав (наличие скрытых мотивов ограничения прав человека), права на уважение своей собственности. В свете своих выводов по статьям 10 и 11 Конвенции о том, что оспариваемое законодательство не отвечает требованиям «качества закона», Суд счел, что нет необходимости выносить отдельное постановление о приемлемости или существе остальных жалоб на нарушения других прав.

Какому законодательству Суд дал оценку?

В 2015 году российское законодательство было ознаменовано внесением изменений в ряд федеральных законов, в результате которых в России появилось понятие «нежелательная организация». Вместе с этим понятием было введено законодательство, криминализирующее как деятельность организаций, признанных таковыми, так и участие в их деятельности или сотрудничество с ними.

Это законодательство наделило Генеральную прокуратуру России полномочиями определять любую нероссийскую или международную неправительственную организацию как «нежелательную» в согласовании с Министерством иностранных дел России. Министерство юстиции России получило полномочия по ведению реестра «нежелательных организаций».

Признание организации «нежелательной» в России стало возможным, если российская власть сочтет, что организация подрывает «государственную безопасность», «обороноспособность» и «основы конституционного строя» страны.

Российским законодательством не предусмотрено предварительное уведомление организации, в отношении которой принято решение о признании «нежелательной». В соответствии с ним Министерство юстиции РФ публикует в соответствии с принятым решением Генеральной прокуратуры РФ информацию на официальном сайте ведомства в реестре «нежелательных организаций». Это должно информировать общественность и саму организацию о признании ее «нежелательной». Обоснование, публикация принятого решения в какой-либо форме законодательством не предусмотрено.

После признания организации «нежелательной» доступ в России к веб-сайту такой организации блокируется.

Принятие властями России решения о признании организации «нежелательной» влечет за собой запрет для нее в пределах России на:

открытие в России ее структурных подразделений;
деятельность ранее созданных ее структурных подразделений;
создание ею юридических лиц;
организацию ее деятельности;
осуществление любых программ и проектов;
распоряжение банковскими счетами и вкладами;
осуществление банковских операций;
распространение информационных материалов, в том числе в средствах массовой информации и в сети «Интернет»;
хранение информационных материалов с целью распространения;
получение материально-финансовых средств от такой организации.

После признания той или иной организации «нежелательной» юридическим лицам и гражданам, находящимся в России, в том числе не имеющим гражданства, запрещено:

участвовать в организации и осуществлении ее деятельности в любом виде (оказывать услуги такой организации и работать в ней нельзя);
оказывать ей материально-финансовую поддержку и собирать денежные средства для ее деятельности;
распространять любые ее информационные материалы в любом виде, в том числе в бумажном, и любыми способами, в том числе в средствах массовой информации и в сети «Интернет»;
хранить любые ее информационные материалы с целью распространения.

Кроме того, с 2021 года российским гражданам запрещено участвовать в деятельности «нежелательной организации», даже если они не проживают в России.

Несоблюдение этих запретов расценивается как действия, запрещенные к осуществлению после признания деятельности организации «нежелательной» на территории России, и влечет за собой административную или уголовную ответственность.

Первое нарушение запрета на участие в деятельности «нежелательной организации» наказывается штрафом в соответствии со статьей 20.33 Кодекса РФ об административных правонарушениях (далее – КоАП РФ). Наказание за участие в деятельности «нежелательной организации» в виде штрафа в размере от 5 000 до 15 000 рублей для граждан, от 20 000 до 50 000 рублей для должностных лиц и от 50 000 до 100 000 рублей для юридических лиц. Если нарушитель является должностным лицом из числа работников аппаратов избирательных комиссий, то ему грозит дисквалификация сроком на один год.

Срок давности для привлечения к административной ответственности изначально составлял 3 месяца. К моменту опубликования постановления этот срок составляет 2 года.

Повторные правонарушения, а также лица, занимающиеся сбором средств для «нежелательных организаций» или организующие их деятельность, привлекаются к уголовной ответственности в соответствии со статьей 284.1 Уголовного кодекса РФ (далее — УК РФ). Уголовное наказание за участие в деятельности «нежелательных организаций» варьируется от штрафа (от 300 000 до 500 000 рублей) и обязательных работ (до 360 часов) или принудительных работ (до 4 лет) до лишения свободы (от 1 года до 4 лет). Дополнительно с принудительными работами может быть назначено ограничение свободы (до 2 лет), с лишением свободы осужденному может быть запрещено занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью (до 10 лет).

За что 4 иностранные неправительственные организации-заявителя стали «нежелательными»?

Рассматриваемое Судом российское законодательство не содержит определение «нежелательной организации», в котором с достаточной степенью точности были бы «расшифрованы» обязательные признаки «нежелательной организации», «нежелательной деятельности». В связи с этим объяснимо отсутствие в законодательстве обязательства установить признаки «нежелательной деятельности». Формулировка «представляет угрозу основам конституционного строя Российской Федерации, обороноспособности страны или безопасности государства» не конкретна и не содержит критериев/признаков отнесения деятельности к «нежелательной». Это в свою очередь не исключает потенциальную возможность на практике любую деятельность подвести под соответствие вышеназванной формулировки.

Правовая конструкция в данном случае выглядит так: «нежелательная организация» — это иностранная или международная неправительственная организация, осуществляющая «нежелательную деятельность», а «нежелательная деятельность» — это деятельность, представляющая угрозу основам конституционного строя России, обороноспособности страны или безопасности государства.

В связи с этим организации-заявители прошли путь от районного суда до Верховного суда России с целью узнать на основании каких критериев/признаков их деятельность признана «нежелательной», а именно: угрожающей основам конституционного строя России, обороноспособности страны или безопасности государства. По существу вопроса, интересующего организации, национальные суды ограничились воспроизведением положений законодательства о «нежелательных организациях», поддержав аргументы прокуратуры, посчитав принятые решения законными и достаточно мотивированными. Последнее и послужило причиной обращения в Суд о нарушении свободы выражения мнения и объединений. Поскольку повторение положений законодательства в данном случае, не говорит об установлении и реальности вменяемой организациям угрозы основам конституционного строя России, обороноспособности страны или безопасности государства.

Одна из организаций-заявителей, как следует из постановления, проводила дискуссии в поддержку демократического движения и гражданских инициатив в России, выражала несогласие с нарушением прав человека в Крыму, готовила аналитические доклады о ситуации в России, из которых следовало, что Россия как государство-агрессор требует политического и военного сдерживания. Национальные суды согласились с выводами прокуратуры и ФСБ о том, что деятельность организации «представляет угрозу основам конституционного строя и национальной безопасности России». Согласно судебным решениям, организация занималась политической деятельностью в России, открыто поддерживая «демократическую оппозицию» и выпуская аналитические доклады, направленные на «ослабление позиций действующего президента» в ходе президентской избирательной кампании 2018 года. Примечательно, что в ходе одного из судебных разбирательств выяснилось, что Министерство иностранных дел России в рамках согласования принятия решения о включении организации в список «нежелательных» оценило деятельность организации как «явная деструктивная деятельность» против России. Однако ведомство признало, что не располагает исчерпывающей информацией для того, чтобы квалифицировать деятельность организации как угрожающую конституционному строю, обороне и безопасности России. Тем не менее, оно не возражает против включения в список «нежелательных организаций», если «другие компетентные органы располагают такой информацией». Несмотря на это, в результате обжалования организацией «нежелательности» национальные суды сочли решение о признании организации «нежелательной» «надлежащим образом обоснованным».

Другая организация, исходя из постановления Суда, является крупнейшим международным координационным органом для украинских общин за рубежом. В 2003 году Экономический и социальный совет ООН предоставил ей специальный консультативный статус, а в 2018 году она получила статус неправительственной организации с правом участия в Совете Европы. Признавая организацию «нежелательной», российские власти ссылались на целый ряд предполагаемых «антироссийских действий», в том числе выступления за смену власти в России и возвращение Крыма Украине, призывы предоставить Украине летальное оружие и усилить санкции против России и другие. Также власти России указывали на сотрудничество организации с другими «нежелательными организациями». Организация, обжалуя решение российских властей в суде, утверждала, что ни одна из ее мирных, законных акций, заявлений или методов работы не представляет угроз конституционному строю или безопасности России, что решение российских властей было политически мотивированным и являлось частью более широкой политики российских властей, направленной на подавление украинской общины в России. Национальные суды проигнорировали доводы организации, повторив содержание решения российских властей о признании организации «нежелательной», которое посчитали законным и достаточно мотивированным.

В решении о признании «нежелательной» третьей организации, которое она получила лишь в процессе его обжалования, было отмечено, что одна из организаций, член ассоциации-заявителя, признана в России иностранным агентом. Также в нем было оговорено проведение ею семинаров по вопросам свободы слова и СМИ, верховенства права и гражданского общества, на которых подвергалась критике внутренняя и внешняя политика России. Это решение также содержит упоминание о том, что участники семинаров организации были осуждены за участие в несогласованных публичных мероприятиях. Кроме того, российские власти утверждали, что организация финансируется другими организациями, признанными в России «нежелательными». Вывод о вмешательстве ее во внутренние дела России и об угрозе российскому конституционному строю сделан на основании того, что ее выпускники выступали за «европейскую модель демократии». Согласие Министерства иностранных дел России, также полученное в ходе судебного разбирательства, представляло собой заявление о том, что признание организации «нежелательной» не будет противоречить внешнеполитическим целям России. Национальные суды решение о признании организации «нежелательной» поддержали, признав его законным.

Последняя из организаций-заявителей, признанных «нежелательными», по мнению российских властей, получала финансовую поддержку от организаций, считающихся «нежелательными» в России, вела свою деятельность через две российские организации, одна из которых признана «иностранным агентом», а другая является незарегистрированной ассоциацией российских юристов и журналистов («Команда 29»), на сайте которой транслировалась критика поправок в Конституцию РФ и полное одобрение этих поправок Конституционным судом России, содержались рекомендации для российских некоммерческих организаций, пострадавших от нововведений в законодательство об «иностранных агентах». На основании этого в решении о признании организации «нежелательной» был сделан вывод о том, что эти действия и публикации подрывали доверие общества к политической и судебной системам России, способствовали противодействию законным действиям государственных органов, дискредитировали российское руководство и влияли на общественное мнение в сторону смены власти. Национальные суды решение о признании организации «нежелательной» поддержали, признав его законным.

Важно заметить, что российские власти, определяя эти организации как подрывающие «государственную безопасность», «обороноспособность» и «основы конституционного строя» страны не утверждали, что их действия нарушили какие-либо российские законы. В адрес этих организаций-заявителей не было обвинений ни в административном, ни в уголовном порядке в совершении насилия или призывов к его совершению, в подрыве демократических принципов или вмешательство в честность выборов.

За что заявителям по жалобам была вменена причастность к деятельности «нежелательной организации»? (избранное)

Фонд защиты здоровья и социальной справедливости имени Андрея Рылькова был обвинен в причастности к деятельности «нежелательной организации», признанной таковой в 2015 году, за наличие на сайте фонда публикации, размещенной 25 июня 2011 года, активной гиперссылки на сайт «нежелательной организации». Тем самым, по мнению властей России, организация распространяла материалы «нежелательной организации».

Организация «Экологическая вахта по Северному Кавказу» в одном случае была признана участвующей в деятельности «нежелательной организации» в связи с тем, что сотрудник организации дал интервью СМИ, связанному с основателем одной из организаций, включенных в список «нежелательных». Этот же сюжет стал основой для привлечения к административной ответственности и самого сотрудника, давшего интервью. В другом случае поводом для административного преследования организации послужило обнаружение на сайте организации 2-х гиперссылок на публикации «Открытой России» (одна из публикаций была сделана в 2016 году, до признания организации «нежелательной»).

Организация «Молодые журналисты Алтая» была призвана ответить за распространение материалов «нежелательной организации» из-за того, что на сайте организации была обнаружена неактивная гиперссылка на сайт «нежелательной организации». Эта ссылка находилась на сайте с 1999 года.

Участники Федерального форума независимых депутатов «Муниципальная Россия» среди заявителей, отмеченных в постановлении, стали самой многочисленной группой (33 заявителя). Заявители были задержаны, доставлены в полицию для допроса (по сообщениям СМИ было около 200 задержанных) и обвинены в участии в деятельности «нежелательной организации». Основанием для привлечения к административной ответственности послужило участие в форуме, который 13 марта 2021 года был организован в Москве, по мнению российских властей, «нежелательной организацией». Организацией форума занималось частное лицо. Вопросы, которые предполагалось обсудить входе мероприятия, охватывали широкий спектр от проведения выборов до муниципального управления. При этом российские власти не представили доказательств какой-либо причастности форума к «нежелательной организации», ограничившись собственной убежденностью об этом. Одной из привлеченных к административной ответственности стала журналистка, освещавшая проведение форума.

Среди сюжетов о том, за что заявители были признаны участвующими в деятельности «нежелательных организаций»:

проведение одиночного пикета перед зданием местного управления Федеральной службы исполнения наказаний (вывод о принадлежности заявителя к «нежелательной организации» и причисление его к ее активным членам сделан в связи с тем, что сообщения о его пикете появились на сайте и в социальных сетях организации, признанной «нежелательной»);
проведение акций протеста против преследования организации, которая определена российскими властями как «нежелательная организация», и осуждения нарушений конституционных прав, с демонстрацией транспарантов, окрашенных в цвета, характерные для «нежелательной организации»;
проведение бдения в память об убитом оппозиционном политике Борисе Немцове в совокупности с распространением информации об этом через СМИ, связанном, по мнению российских властей, с «нежелательной организацией»;
участие в наблюдении за выборами в Грузии в октябре 2021 года в качестве международного наблюдателя по приглашению члена движения «Голос» (в связи с этим в январе 2022 года заявитель был два раза допрошен ФСБ без участия защитника о причастности к деятельности одной из «нежелательных организаций» и в ходе второго 5-часового допроса он подтвердил предполагаемую связь с «нежелательной организацией»);
предоставление помещения для проведения мероприятия организации, которая, по мнению российских властей, имеет причастность к «нежелательной организации»;
сбор подписей в поддержку обращения в Конституционный суд России против поправок к Конституции, продлевающих полномочия президента Путина еще на два срока (власти РФ сочли, что сбор был организован «нежелательной организацией»);
членство в правлении или иных органах управления и надзора, а также участие в учредительных собраниях регионального отделения организации, которая, по мнению российских властей, имеет причастность к «нежелательной организации»;
ссылка на сайт «нежелательной организации» со своего аккаунта в социальных сетях (в ходе разбирательств на национальном уровне суды отмечали, что название российской организации было идентично названию запрещенной британской организации);
указание заявителя в качестве контактного лица регионального отделения организации, которая определена российскими властями как «нежелательная организация»;
организация скайп-встречи, видеофорума активистов организации, которая определена российскими властями как «нежелательная организация»;
распространение информации о мероприятиях и деятельности организации, которая определена российскими властями как «нежелательная организация»;
присутствие логотипа «нежелательной организации» в сообщениях, в том числе репостах, на личных страницах в социальных сетях;
управление общественной группой в социальных сетях, причастной, по мнению российских властей, к деятельности «нежелательной организации», и размещение контента с логотипом, относящимся к «нежелательной организации»;
размещение в социальных сетях комментариев, в которых присутствует критика преследования членов организации, которая, по мнению российских властей, имеет причастность к «нежелательной организации», и призывы к их освобождению.

Примечание: из судебной практики за 2023 год в подавляющем большинстве дел, где вменялось участие в деятельности «нежелательной организации» в соответствии с КоАП РФ, речь шла об участии в мероприятиях, которые, по мнению российских властей, были организованы «нежелательными организациями». Вторым по частоте поводом для привлечения к административной ответственности стало распространение информационных материалов «нежелательной организации»[1].

Что не так с законодательством о «нежелательных организациях», по мнению иных международных инстанций, которое отражено в постановлении?

Европейская Комиссия за демократию через право (Венецианская комиссия) приняла заключение (№ CDL- AD (2016) 020) о соответствии международным стандартам в области прав человека и основных свобод законодательства о «нежелательных организациях». Согласно мнению Венецианской комиссии, законодательство нельзя назвать отвечающим требованиям статьи 11 Конвенции «из-за отсутствия конкретных критериев/запретов на неправомерные действия неправительственных организаций, а также расплывчатых и неточных формулировок оснований, которые могут послужить тому, что деятельность иностранной или международной неправительственной организации будет признана «нежелательной».

Среди недостатков этого законодательства также отмечены: широкая свобода усмотрения для правоприменителя при принятии решения о включении в список «нежелательных организаций; отсутствие предварительного судебного обжалования или какой-либо формы предупреждения неправительственной организации о включении в соответствующий список; отсутствие обязательного требования к Генеральному прокурору обосновывать свое решение, публиковать его или уведомлять о нем соответствующую организацию. Кроме того, присутствует неопределенность в положениях о привлечении к административной и уголовной ответственности, что не позволяет понять какие формы участия и действия в деятельности «нежелательных организаций» наказуемы.

Совет ООН по правам человека

В докладе Специального докладчика Марьяны Кацаровой о положении в области прав человека в России (представлен на 54-ой сессии Совета 11 сентября — 6 октября 2023 года (A/HRC/54/54) было обращено внимание на отсутствие четких определений в законодательстве о «нежелательных организациях», что делает его применимым к широкому кругу организаций, на отсутствие требования об обоснованности принятого решения о включении в список «нежелательных организаций». Также было отмечено, что за 8 лет действия законодательства о «нежелательных организациях» ни одна организация не была исключена из соответствующего списка и не добилась положительного результата при обжаловании своего включения в этот список.

Что не так с законодательством о «нежелательных организациях», по мнению заявителей, которое отражено в постановлении?

Заявители жаловались на то, что российскому законодательству о «нежелательных организациях» не хватает предсказуемости и точности, поскольку оно наделяет российские власти чрезмерной свободой действий.

Механизм судебного обжалования решений с присвоением статуса «нежелательная организация» оказался неэффективным. В силу отсутствия предварительного информирования организаций, обозначенных как «нежелательные», о внесении в соответствующий список. Об основаниях своей «нежелательности» организации получали информацию лишь в рамках процедуры судебного обжалования, а национальные суды последовательно уклонялись от тщательной проверки любого аспекта решений Генеральной прокуратуры РФ, игнорируя любые противоположные доказательства, даже в случаях, когда эти решения были явно недостаточно обоснованными или не были подкреплены доказательствами, чтобы квалифицировать деятельность организаций как угрожающую конституционному строю, обороне и безопасности России.

По мнению заявителей, оспариваемое законодательство не преследовало легитимной цели. Обратив внимание Суда на то, что на это указывает главным образом сам реестр «нежелательных организаций», опубликованный Министерством юстиции РФ. В нем, как ни странно, отсутствуют организации, пропагандирующие насилие или дискриминацию, а в качестве целевой группы присутствуют организации, которые законно и мирно осуществляют свои права, гарантированные Конвенцией, в рамках своих компетенций и сфер интересов.

Что не так с жалобами, по мнению России как государства-ответчика в рассматриваемом деле?

Это неизвестно, поскольку российские власти не представили свои возражения/замечания на жалобы заявителей. При этом возможность направить их в Суд имелась. Суд направлял российской стороне позицию заявителей и предоставлял время для представления своей позиции.

Что постановил Суд относительно признания организаций-заявителей «нежелательными»?

Суд признал жалобы организаций-заявителей приемлемыми.

Суд отметил (см. § 83), что на наличие вмешательства в право организаций-заявителей на свободу объединений в соответствии со статьей 11 Конвенции, истолкованную в свете статьи 10 Конвенции, в рассматриваемом случае указывает то, что меры, к которым прибегли российские власти в рамках правоприменения законодательства о «нежелательных организациях», представляют собой полный запрет на деятельность организаций, признанных «нежелательными». При этом суд заметил, что в этом выводе он придерживается подхода, который он применил в решении по делу об «иностранных агентах» (см. дело «Экозащита и другие против России», № 9988/13 и 60 других, 14 июня 2022 г., § 87).

В постановлении Суд не отступил от ранее выработанной в своей практике позиции и повторил (см. § 84), что любое вмешательство в права, гарантированные статьями 10 и 11 Конвенции, должно быть, прежде всего, «предусмотрено законом». В свою очередь формулировка «предусмотрено законом» не только требует, чтобы мера основывалась на национальном законодательстве. Она также требует, чтобы закон был достаточно ясным и предсказуемым в своих формулировках, чтобы дать людям адекватное представление об обстоятельствах и условиях, при которых органы государственной власти имеют право прибегать к оспариваемым мерам, чтобы человек мог предвидеть последствия, которые может повлечь за собой то или иное действие. Помимо этого, внутреннее законодательство также должно предусматривать меры правовой защиты от произвольного вмешательства органов государственной власти в права, гарантированные Конвенцией.

Суд, проанализировав широкий спектр деятельности «нежелательных организаций» (см. выше «За что 4 иностранные неправительственные организации-заявителя стали «нежелательными?»), которую российские власти сочли предосудительной и представляющей угрозу конституционному строю, обороне и безопасности России, сделал вывод (см. § 87), что власти РФ не представили никаких доказательств того, что эта деятельность противоречит каким-либо правовым запретам или является нарушением какого-либо закона. Например, не существовало прямого запрета на подготовку докладов и аналитических материалов, касающихся внутренней и внешней политики, независимо от их критического характера по отношению к действующим властям, продвижение законодательных и социальных реформ, поднятие спорных вопросов на международных форумах или предоставление юридических консультаций правозащитникам и их обучение.

Суд, рассмотрев материалы, установил (см. § 88), что организациям-заявителям, признанным «нежелательными», власти РФ не выдвигали обвинений в подстрекательстве к насилию, подрыве демократических принципов или вмешательстве в честность выборов. Также они не утверждали, что заявления, сделанные на семинарах и других мероприятиях, проводимых организациями-заявителями, содержали призывы или подстрекательство к насилию, ненависти или дискриминации. В связи с этим Суд резюмировал (см. § 88), не изменяя выводов, сделанных ранее по другим рассмотренным им делам, что в демократическом обществе, основанном на верховенстве права, политические идеи, которые бросают вызов существующему порядку и в реализации которых выступают мирные средства, должна быть обеспечена возможность выражения своего мнения посредством реализации права на собрания, а также другими законными способами.

Суд подчеркнул (см. § 89), что законодательство о «нежелательных организациях» не устанавливает конкретные виды деятельности или противоправные действия, которые могут привести к признанию организации «нежелательной». Обозначение в нем того, что такая деятельность должна быть признана способной подорвать конституционный строй России, национальную оборону или государственную безопасность, относится к легитимной цели законодательного регулирования, однако не конкретизирует поведение, которое может привести к признанию организации «нежелательной».

Суд согласился с критикой спорного законодательства Венецианской комиссией (см. § 90) о том, что законодательство непредсказуемо в применении. Поскольку отсутствуют критерии неправомерной деятельности организаций, используются расплывчатые и неточные формулировки для описания оснований, способных привести к признанию иностранной или международной организации «нежелательной». Последнее Суд видит особенно проблематичным законодательным недостатком из-за серьезных последствий для организации и людей, участвующих в их деятельности.

Суд выразил мнение, что законодательство о «нежелательных организациях» не было сформулировано достаточно точно и организации-заявители не могли предвидеть, что их законные действия, приведут к причислению их к «нежелательным организациям» и запрету их деятельность в России (см. § 91).

В дополнение к отсутствию четких критериев для признания деятельности организации «нежелательной» Суд увидел проблему в законодательстве из-за того, что оно не содержит требования о доведении до сведения организации решения о включении в соответствующий реестр или оснований для такого включения, а также не дает возможности опровергнуть выводы или результаты оценки деятельности организации до начала действия запретов на осуществление ее деятельности, которые возникают сразу после принятия национальными властями решения о «нежелательности» деятельности организации в России (см. § 92).

Суд счел, что факты рассматриваемого дела свидетельствуют о том, что обжалование статуса «нежелательная организация» не было обеспечено адекватными и эффективными гарантиями из-за неограниченной свободы усмотрения в правоприменении у властей в совокупности с отсутствием точных законодательных критериев для установления противоправности деятельности организаций. Судебный контроль в такой ситуации представлял собой формальную процедуру. Национальные суды не анализировали использованные властями полномочия на предмет их разумности и пропорциональности, особенно при рассмотрении вопроса о необходимости запрета деятельности организаций-заявителей в России. Кроме того, Суд напомнил, что при судебном контроле дела в соответствии с Конвенцией, национальным судам следовало также оценить серьезные последствия такой меры как запрет деятельности для прав организаций-заявителей на свободу выражения мнения и объединений (см. § 93).

На основании всех вышеизложенных соображений Суд постановил, что вмешательство, возникшее в результате отнесения организаций-заявителей к «нежелательным организациям», не отвечает требованиям о соблюдении критерия «предписано законом», являясь одновременно непредсказуемым и произвольным. Национальная система судебного контроля не обеспечила адекватных и эффективных гарантий организациям-заявителям против злоупотребления бесконтрольно широкой свободой действий, предоставленной органам исполнительной власти. В результате этого они не были защищены от произвольного включения в список «нежелательных организаций» (см. § 94).

Соответственно, Суд признал, что имело место нарушение статьи 11 Конвенции, истолкованной в свете статьи 10, в отношении 4-х организаций-заявителей, которые были определены как «нежелательные».

Что постановил Суд относительно признания граждан, участвующими в деятельности «нежелательных организаций»?

Суд признал приемлемыми подавляющее большинство, поданных жалоб. Неприемлемой была признана одна жалоба гражданина в виду отправки ее по истечении шестимесячного срока. Также неприемлемой для рассмотрения Судом была признана часть разбирательств на национальном уровне, объединенных в досье № 10068/19, 47641/19 и 44688/21, поскольку они были поданы более чем через 6 месяцев после окончания соответствующих разбирательств в России.

Суд посчитал, что преследование и осуждение заявителей за их участие в деятельности организаций, обозначенных как «нежелательные» представляло собой вмешательство в их право на свободу объединения в соответствии со статьей 11 Конвенции. Кроме того, имело место вмешательство в их право на свободу выражения мнения в соответствии со статьей 10 Конвенции, поскольку санкции последовали за их деятельность в социальных сетях, публикации, сатирические высказывания и другие формы выражения мнения (см. § 105).

Суд усмотрел, что статья 20.33 КоАП РФ точно также как в целом законодательство о «нежелательных организациях» обладает недостатком правовой неопределенности. В ней нет указания на конкретные виды деятельности или противоправные действия, которые представляет собой «участие» в деятельности «нежелательных организаций», которое может привести к административному преследованию. Это, как отметила Венецианская комиссии, означает, что потенциально любое действие можно классифицировать как подпадающее под действие закона (см. § 106).

Суд подчеркнул, что заявители вопреки позиции российских властей о том, что они совершали административные правонарушения, по сути, реализовывали свои законные права на свободу выражения мнения, собраний и объединений. Если бы не их предполагаемая связь с организацией, обозначенной как «нежелательная», по мнению Суда, то они не совершали никаких действий, которые были бы запрещены внутренним законодательством (см. § 107).

Учитывая эти обстоятельства, Суд сделал вывод, что законодательство о «нежелательных организациях» и статья 20.33 КоАП РФ не отвечают требованию «качества закона».

Кроме отсутствия четких критериев для классификации поведения заявителей как противоправного, Суд отметил, что национальные суды не представили «релевантных и достаточных» причин для обоснования своего вывода о том, что заявители действительно участвовали в деятельности «нежелательной организации» (см. § 109).

Из фактов дела Суд пришел к выводу, что, несмотря на направленность действия законодательства исключительно на иностранные и международные организации, его действие было распространено на одноименное российское движение, которое было основано и действовало как объединение российских граждан, на территории России. Фактические обстоятельства указывали на его местонахождение в Москве, что, согласно российским закон, позволяло квалифицировать его как российскую организацию. Суд не признал, что релевантным и достаточным обоснованием для признания одним и тем же лицом российского движения и иностранной «нежелательной организации» являются факты, что домен веб-сайта российского движения был зарегистрирован за пределами России, а название российского движения было идентично названию британской организации. В связи с этим Суд констатировал, что национальные суды не предоставили «релевантных и достаточных» оснований для установления значимого факта, необходимого для определения вины заявителей, а именно факта сотрудничества с какой-либо «нежелательной организацией» (см. § 110).

Суд особо отметил, что некоторые организации-заявители были признаны виновными в распространении гиперссылок на сайт «нежелательных организаций» за много лет до того, как эти организации получили статус «нежелательных» и даже до вступления в силу соответствующего законодательства. По мнению Суда, ретроспективное применение закона представляет собой фундаментальную проблему. В момент размещения гиперссылки заявители не совершали по закону никакого противоправного действия, поскольку на тот момент организации, о которых идет речь, еще не были отнесены к «нежелательным». В этой связи безосновательно утверждение о том, что заявители действовали умышленно или по неосторожности, поскольку наличие и выяснение этих обстоятельств необходимы для установления их вины во вменяемом правонарушении. Суд счел необоснованным обременение, возложенное на заявителей, в виде обязанности предвидеть будущие включения в реестр. В дополнение к этому «охлаждающий эффект» на свободу выражения мнения заявителей имело ожидание от них того, что они постоянно будут следить за соответствующим реестром и просматривать свои веб-сайты, чтобы убедиться, что на них отсутствуют ссылки на «нежелательные организации». В связи с обозначенными выше обстоятельствами Суд не мог прийти к другому выводу, кроме как «применение статьи 20.33 КоАП РФ национальными судами не было основано на «подходящих и достаточных» основаниях» (см. § 111).

Факты в делах заявителей свидетельствуют о том, что они были подвергнуты санкциям на формальных основаниях: предполагаемая, а не фактически установленная связь с «нежелательной организацией» была достаточной для применения санкций. Тогда как, по мнению Суда, национальные власти должны были проанализировать содержание и контекст публикаций или характер собраний, в которых участвовали заявители, в свете критериев, наработанных в практике Суд по делам о свободе выражения мнения и собраний. Суд повторил, что простого установления того, что заявители воспроизводили материалы организаций, запрещенных внутренним законодательством, недостаточно для обоснования вмешательства. Поскольку российские власти уклонились от тщательной проверки фактических обстоятельств дел, поскольку закон не предписывал такой оценки, Суд постановил, что вмешательство не может считаться «необходимым в демократическом обществе» (см. § 112).

Соответственно, Суд признал, что имело место нарушение статей 10 и 11 Конвенции в отношении заявителей, которые были осуждены за участие в деятельности «нежелательных организациях».

Удовлетворил ли Суд требования заявителей о возмещении материального и морального вреда, а также иных расходов?

Да, Суд назначил компенсации материального и морального вреда, а также иных расходов тем заявителям, которые выразили желание их получить и подтвердили документально понесенный ущерб.

Суд определил к компенсации материального вреда заявленные суммы штрафов, которые заявители вынуждены были оплатить в результате применения законодательства о «нежелательных организациях. Размер компенсаций от 57 до немногим больше 730 евро. Общая сумма назначенных компенсаций материального вреда составила около 7 876 евро.

Суд назначил к выплате компенсации морального вреда каждому из заявителей по 7 500 евро или сумму, которая была фактически запрошена, если она была меньше 7 500 евро. Общая сумма назначенных компенсаций морального вреда составила 531 000 евро.

В качестве компенсации иных расходов заявителям Суд определил каждому из заявителей, обозначивших расходы, по 850 евро или сумму, которая была фактически запрошена, если она была меньше 850 евро. Общая сумма назначенных компенсаций по иным расходам заявителей около 35 043 евро.

Чем значимо постановление?

В современной России сейчас вряд ли можно рассчитывать на то, что в связи с постановлением Суда будет отменено законодательство о «нежелательных организациях» или как-то нивелированы последствия в отношении пострадавших организаций и граждан.

Хотя можно надеяться на изменения этого законодательства (очевидно, это не будет сделано под эгидой появления постановления Суда), например, в части конкретизации деятельности и противоправных действий, за которые та или иная организация может приобрести статус «нежелательной», поскольку широта толкования правовых норм, скорее всего, проблематично не только для потенциальных «нежелательных организаций» и предполагаемых участников их деятельности, но и для правоприменителей. На это косвенно указывают, как минимум, упомянутые в постановлении Суда ответы Министерства иностранных дел РФ, призванные согласовывать решения Генеральной прокуратуры РФ о признании организации «нежелательной». Согласование предполагает обычно ответы либо «за», либо «против» предмета согласования. В рассматриваемых делах в постановлении, очевидно, что от ведомства, отвечающего за международные связи, не были получены ответы, которые можно было бы отнести с высокой степенью уверенности к ответу «за», как, впрочем, и к ответу «против». В данном случае, как можно наблюдать, МИД России создает впечатление пытающегося сохранить, если не нейтралитет, то проявить должную осмотрительность. Не исключено, что такая позиция обусловлена как раз пониманием изъяна в расплывчатых и неточных формулировках законодательства о «нежелательных организациях», но удобного для продвижения идеи, что в окружающем Россию мире внутри и снаружи неприятели и они повсюду.

Конечно, сейчас и в обозримом будущем исключать 4 иностранных неправительственных организации из реестра «нежелательных организаций» никто в России не будет. Более того, список «нежелательных организаций», скорее всего, будет пополняться и происходить это будет пока это законодательство существует в российской правовой системе.

Вместе с тем, вынесение постановления может играть важную роль и воздействие для того, чтобы законодательство подобное российскому законодательству о «нежелательных организациях» не возникало в других государствах. К практике Суда обращаются суды и различные структуры, государственные и негосударственные организации по всему миру за пониманием и руководством по вопросам, связанным с правами и свободами человека. Данное постановление, как минимум, содержит ориентиры способные, если не убедить государства отказаться совсем от принятия аналогичного законодательства, то, по крайней мере, убедить их сосредоточиться на «качестве закона» и не игнорировать элементарные стандарты соблюдения прав человека.

[1] По анализу, проведенному Центром защиты прав СМИ – см. https://mmdc.ru/blog/2023/06/07/chto-rossijskie-sudy-priznayut-uchastiem-v-deyatelnosti-nezhelatelnoj-organizaczii-analiz-praktiki/#4