Денисенко и Богданчиков против России
1 марта 2001 года сотрудники милиции ОВД района Хамовники города Москвы, осуществляя патрулирование улиц, задержали заявителей, а также некоего Никитина по подозрению в попытке убийства и разбойного нападения, совершенных организованной группой. По словам первого заявителя, в ночь с 1 на 2 марта 2001 года он был избит сотрудниками ОВД с целью получения признательных показаний. Его били по голове книгой и пластиковой бутылкой. Его также ударяли доской по телу, отчего был поврежден его копчик. Его также били в область почек. Затем его пристегнули наручниками к батарее, отчего он обжег запястье. Будучи не в силах терпеть боль, первый заявитель сознался в совершении преступления.
Denisenko and Bogdanchikov v. Russia , № 3811/02
постановление от 12 февраля 2009 года
Заявители: Александр Николаевич Денисенко, 1982 г.р., и Виталий Владимирович Богданчиков, 1979 г.р.
Регион: г. Москва
Европейский суд признал жалобу заявителя Богданчикова неприемлемой в связи с тем, что тот пропустил шестимесячный срок для ее направления. По существу рассматривалась только жалоба первого заявителя.
1 марта 2001 года сотрудники милиции ОВД района Хамовники города Москвы, осуществляя патрулирование улиц, задержали заявителей, а также некоего Никитина по подозрению в попытке убийства и разбойного нападения, совершенных организованной группой.
По словам первого заявителя, в ночь с 1 на 2 марта 2001 года он был избит сотрудниками ОВД с целью получения признательных показаний. Его били по голове книгой и пластиковой бутылкой. Его также ударяли доской по телу, отчего был поврежден его копчик. Его также били в область почек. Затем его пристегнули наручниками к батарее, отчего он обжег запястье. Будучи не в силах терпеть боль, первый заявитель сознался в совершении преступления.
2 марта 2001 года в 8:40 врач Московской городской наркологической больницы № 17 обследовал первого заявителя на предмет наркотического или алкогольного опьянения. Согласно заключению врача (№ 1904), первый заявитель был трезв, не имел жалоб, на правом запястье имел ожог. Заключение было подписано первым заявителем.
5 марта 2001 года первый заместитель был помещен в следственный изолятор ИЗ-48/2 (ныне - ИЗ-77/2).
8 марта 2001 года первый заявитель обратился к районному прокурору с жалобой на жестокое обращение. Мать первого заявителя направила несколько писем прокурорам различного уровня с просьбой возбудить уголовное дело в отношении милиционеров.
28 апреля 2001 года следователь районной прокуратуры С. отказал в возбуждении уголовного дела. Следователь отметил, что при проверке жалобы Денисенко были опрошены сотрудники милиции Г., М. и К.. Они указали, что при задержании заявители оказали сопротивление, поэтому сотрудникам милиции пришлось применить к ним силу. Согласно объяснению Х., начальника ОВД, заявители были доставлены в ОВД в ночь с 1 на 2 марта 2001 года, допрошены сотрудниками милиции, а затем переданы прибывшим следователям прокуратуры. Х. не видел травм на теле заявителей. Следователь также отметил, что после проведения следственных мероприятий заявители были помещены в ИВС ОВД района Замоскворечье. При помещении в ИВС заявители не жаловались на применение насилия; у них не было зафиксировано никаких повреждений. У первого заявителя также не было обнаружено повреждений при поступлении в следственный изолятор.
15 мая, 10 и 27 июня 2001 года, а также 23 марта, 9 августа и 23 сентября 2002 года мать первого заявителя просила прокуроров различного уровня предоставить ей копию постановления об отказе в возбуждении дела. Она указывала, что постановление ей было нужно для обжалования в судах. Ее попытки получить текст постановления остались безуспешными.
7 июня 2002 года матери первого заявителя пришло письмо из ИЗ-77/2, в котором сообщалось, что у ее сына при поступлении в изолятор были выявлены повреждение левого локтевого сустава, ожог первой степени в области правого запястья, ссадина в поясничной области.
Первый заявитель жаловался на применение к нему незаконных методов расследования в ходе судебных заседаний по рассмотрению его уголовного дела. В суде Первый заявитель подробно описал, как его били, и отказался от своих показаний, данных 1 и 2 марта 2001 года. Суд отклонил требования первого заявителя об исключении доказательств как преждевременные, однако приобщил к материалам дела письмо из следственного изолятора. По всей видимости, постановление об отказе в возбуждении дела было также приобщено к материалам дела. Кроме того, в суде был допрошен милиции Г., который задерживал подсудимых.
4 июля 2002 года районный суд признал первого заявителя виновным в совершении инкриминируемых ему преступлений, а также отверг доводы о применении к нему насилия. 27 декабря 2002 года городской суд оставил приговор в отношении заявителей в силе.
В обращении в Европейский суд, первый заявитель утверждал, что он подвергся пыткам со стороны сотрудников милиции, и что по его жалобе прокуратура не провела эффективного расследования.
Суд отметил, что жалобы первого заявителя и его матери в прокуратуру с приложенным к ним заключением эксперта № 1904 создали обязательство властей провести эффективное расследование. Суд выразил удовлетворенность тем, что проверка началась сразу же после того, как компетентные органы получили жалобу.
Суд признал, что обстоятельства задержания заявителя 1 марта 2001 года являлись довольно сложными. Во-первых, заявитель был задержан сразу после драки с потерпевшими. Во-вторых, милиционер Г. утверждал, что первый заявитель сопротивлялся, поэтому к нему применяли силу. Кроме того, по словам заявителя, его били в здании ОВД. Суд отметил, что заявитель мог получить травмы в каждом из трех перечисленных эпизодов. Поэтому было крайне важно прояснить все обстоятельства, предшествующие задержанию, сопровождающие его и последующие за ним. Однако Суд выразил сомнение в том, что это было сделано.
Так, Суд указал, что следователь посчитал ненужным получение подробных показаний заявителя относительно обстоятельств его избиения. Из постановления от 28 апреля 2001 года следовало, что первый заявитель так и не был опрошен. По мнению Суда, это само по себе явилось серьезным нарушением
Кроме того, в указанном постановлении не было упомянуто заключение медицинского эксперта № 1904. Следователь проигнорировал это доказательство, как будто его и не существовало. Кроме того, следователь не назначил судебно-медицинскую экспертизу, хотя заявитель просил об этом. Это показалось Суду еще более странным в свете того, что Г. рассказал следователю о применении к первому заявителю насилия при задержании.
Следователь ограничился опросом сотрудников милиции, задержавших заявителей, не предприняв никаких действий по установлению других очевидцев событий. Кроме того, следователь не попытался установить личности милиционеров, допрашивавших заявителя в здании ОВД. Также Суд выразил удивление тем фактом, что следователь не опросил даже тех свидетелей, чьи личности ему были известны, а именно - лиц, пострадавших от рук заявителей, и лиц, задержанных вместе с первым заявителем.
Суд учел, что следователь не опросил заявителя, не устроил очных ставок заявителя с милиционерами, а мать заявителя многократно и безуспешно пыталась получить постановление от 28 апреля 20001 года. На этом основании Суд признал, что власти не обеспечили первому заявителю достаточного доступа к процедуре расследования.
Также Суд не оставил без внимания следующий факт. Следователь в постановлении от 28 апреля 2001 года указал, что при поступлении в изолятор у первого заявителя не было выявлено повреждений. Однако в справке из ИЗ-77/2 явно указывается обратное, при этом подлинность справки не оспаривалась. Также не были устранены противоречия в показаниях различных сотрудников милиции относительно обстоятельств задержания.
С учетом всех недочетов, Суд пришел к выводу о нарушении властями статьи 3 Конвенции в е процессуальном аспекте.
В отношении травм, имевшихся у первого заявителя, власти представили в Европейский суд объяснение сотрудника милиции К., датированное 16-м августа 2005 года и данное сотруднику собственной безопасности МВД. К подробно рассказал о том, как он задерживал заявителей и сопровождал их в здании ОВД. К. отрицал применение насилия к заявителям, как во время задержания, так и в здании ОВД. К. указал, что при задержании он видел у первого заявителя кровь на суставах пальцев.
Относительно утверждений первого заявителя о применении к нему жестокого обращения Суд указал, что сторонами не оспаривался тот факт, что 2 и 5 марта 2001 года у заявителя был зафиксирован ожог запястья, а 5 марта 2001 года - еще две травмы.
Суд также указал, что упомянутые К. повреждения суставов пальцев первого заявителя не были отмечены в медицинских документах, поэтому Суд посчитал их не относящимися к делу.
Кроме того, Суд отметил, что с учетом противоречащих друг другу объяснений Г. и К., сложно судить, оказывал первый заявитель сопротивление при задержании или нет.
Суд не исключил возможности того, что ссадины и ушиб, имевшиеся у заявителя, могли быть им получены в ходе драки с потерпевшими. Однако с учетом того, что К. при задержании застегивал наручники на руках заявителя и не увидел на запястьях ожоги, Суд счел, что ожог на запястье заявителя возник в период между помещением заявителя в ОВД и его осмотром 2 марта 2001 года. Соответственно, власти были обязаны предоставить разумное объяснение причинам появления этого ожога, чего сделано не было. Поэтому Суд указал, что власти были ответственны за это повреждение.
Кроме того, с учетом отсутствия доказательств насильственного поведения первого заявителя в здании ОВД, Суд счел, что не было оснований надевать на заявителя наручники, а тем более приковывать его к горячей батарее. С учетом этого, Суд пришел к выводу о нарушении статьи 3 Конвенции в части запрета бесчеловечного обращения.
Кроме того, в данном деле Суд признал два нарушения статьи 3 Конвенции в части бесчеловечных условий содержания первого заявителя в ИЗ-77/2 г. Москвы, а также в помещениях суда Хамовнического района.
Суд назначил первому заявителю компенсацию морального вреда в размере 5 000 евро.
