Социальная адаптация заключенных

Комментарий к проекту закона о пробации 

Асмик Новикова, руководитель исследовательского отдела фонда «Общественный вердикт»:

Законопроект более четко формулирует и закрепляет модели пробации, которые в той или иной степени уже применяются в России, но работают неудовлетворительно. С середины 2000-х годов в ряде пилотных регионов РФ уже проводят эксперимент по пробации, действуют центры пробации, основной проблемой которых стала недостаточная координация между уголовно-исполнительными инспекциями, местами лишения свободы и государственными службами, отвечающими за социальную, медицинскую, образовательную и другие сферы жизни заключенных.

Сейчас на федеральном уровне создается такой МФЦ для освободившихся и осужденных к наказаниям, не связанным с изоляцией от общества. Обязанности организовать работу такого ресурсного центра для заключенных и требовать участия в ней от других госорганов возлагаются на ФСИН. Но пока неясно, будет ли сама ФСИН увеличивать штат своих сотрудников, которые должны заняться не только воспитательной, психологической и социальной работой, но и выстраивать хорошо скоординированное взаимодействие с другими субъектами пробации — минздравами, службами занятости, службами социального сопровождения. Сегодняшняя работа ФСИН в этом плане, мягко говоря, неудовлетворительна. Многие заключенные не могут годами оформить необходимые документы. Не говоря про то, что коллективное избиение уже ныне покойного Евгения Макарова резиновыми палками в Ярославской колонии проводилось в классе воспитательной работы.

Напомним, заключенный Макаров был избит в июне 2017 года в классе воспитательной работы ИК-1 Ярославской области – ему было нанесено 865 ударов дубинками по пяткам и голеням. В этот момент в классе было 18 человек, видеозапись избиения была передана адвокатом фонда «Общественный вердикт» «Новой газете». В дальнейшем, осудили 12 сотрудников колонии. В 2022 году Евгений Макаров умер от пневмонии в возрасте 29 лет.

Индивидуальные программы реабилитации будет составлять сама ФСИН, которая уже не раз публично обанкротилась в своих способностях исправлять заключенных. Каждая индивидуальная программа пробации, следует из проекта закона, будет длиться не дольше года. Странно. Ведь если за год ничего не изменится, что будет с человеком дальше.

В проекте Минюста роли в реабилитации заключенных отводятся не только ФСИН, но и МВД, Минздраву, Министерству труда и Министерству образования. МВД назначается субъектом пробации, то есть должно помочь бывшему заключенному реинтегрироваться в общество. Но за МВД остается административный надзор за освободившимися. Как два этих аспекта будут сочетаться в МВД, закон не объясняет.

Полномочия Минтруда проектом ограничены: службы занятости подключаются к трудоустройству заключенного не ранее, чем за девять месяцев до его освобождения. Это «несовременно», так как проект закона не подразумевает выход заключенных на рынок труда. Сейчас огромное количество работы, которую можно делать удаленно. Например, переводы, заполнение баз данных, верстка сайтов, дизайн, онлайн техническая поддержка и пр. Но сегодня ФСИН заключает договор с каким-либо предприятием, куда поставляет рабочую силу, или создает свое производство, осужденные работают на этом предприятии по расценкам ниже рыночных, а продукция реализовывается уже по рыночным ценам — вот вам и сверхприбыль. Это очень выгодная история, и, возможно, поэтому службы занятости отодвинуты на этап постпенитенциарной пробации, их нет на этапе обычной пробации, во время нахождения заключенного в колонии. Видимо, шить руковицы или случивать кроллей, более быстрый путь к успешной реинтеграции, чем навык заключенного уметь самостоятельно искать работу, заключать договоры, выдерживать обязательства. Ничего сейчас не мешает колониям контролировать интернет-навигацию заключенных, помогать заключенным искать работу на рынке труда, открывать лицевые счета, на которые заключенный может получать зарплату.

Взаимодействие Министерства образования с программой пробации, согласно законопроекту, ограничено общим, средним и профессиональным образованием. Высшего образования для заключенных пробация не предусматривает, оно доступно только по заявлению в УИИ и только для отбывших срок.

Кроме того, ФСИН будет вести единый реестр проходящих пробацию, а реестр будет линковаться с государственными базами данных. То есть человек, который обратится за пробацией, попадет в систему тотального цифрового контроля и архивации данных.

Проект закона отдельно закрепляет «гарантии охраны здоровья граждан», в том числе и медпомощь, что, является безусловным плюсом. Другой такой плюс касается гарантии обжаловать действие и бездействие госорганов, которые откажут в помощи или окажут ее в недостаточной степени.

Проект закона подразумевает заявительный характер – программу реабилитации человеку могут предоставить только по его заявлению. Однако если он сам не будет соблюдать программу, после второго предупреждения его исключат из программы пробации. В других странах за такое несоблюдение могут оштрафовать, так как государство потратило на заключенного ресурсы, которыми он не воспользовался. В этом смысле российский законопроект довольно гуманный.

Проект закона направлен на решение типичных проблем, с которыми сталкиваются многие заключенные после освобождения. То есть создается служба, которая в теории должна стать общественным благом. Но этот же проект закона необоснованно централизует все во ФСИН, и дает тюремной службе инструмент для манипуляции. Чтобы получить помощь, сначала нужно обосновать, что у тебя действительно тяжелая жизненная ситуация. Именно специалисты ФСИН оценят «индивидуальную нуждаемость» по собственной же методике. И здесь возможны разные манипуляции. Оценками этой «индивидуальной нуждаемости» можно торговать. Можно представить, что в той или иной колонии человеку скажут: будешь так себя вести, не получишь доступа к программе пробации, к ее благам. И этот рычаг тоже в руках ФСИН.

Комментарий был подготовлен для газеты «Коммерсант», 14.11.2022