«Надо будет подписать о неразглашении»
Близких погибшего мобилизованного, который до смерти жаловался на угрозы со стороны комендатуры, вызывают к следователю
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ФОНД «ОБЩЕСТВЕННЫЙ ВЕРДИКТ» ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ФОНД «ОБЩЕСТВЕННЫЙ ВЕРДИКТ» | 18+
«Мне позвонили из СК Иркутского гарнизона. Вызвали на встречу. Сказали, что пришли результаты экспертизы, нужно ознакомиться. Ещё будет допрос и надо будет подписать бумагу о неразглашении», — сообщает сестра погибшего мобилизованного из Иркутской области Александра Т. (фамилию солдата не называем по просьбе его родственников).
35-летний Александр Т. погиб весной при невыясненных до сих пор обстоятельствах. 20 марта он позвонил близким и пожаловался на угрозы и слежку со стороны комендатуры, умолял помочь ему. С тех пор больше на связь не выходил. Два месяца родные пытались найти солдата. В военкомате их заверяли, что он на фронте. Но в мае пришло другое официальное сообщение: Александр Т. скончался 20 марта в результате «механической асфиксии от сдавливания органов шеи петлей».
«Общественный вердикт» помогает семье погибшего добиться проведения тщательного расследования произошедшего и привлечения виновных к ответственности.
«Следствие хочет получить подписку о неразглашении данных предварительного расследования с потерпевшей — сестры погибшего. При этом все данные расследования, которые у нее могут оказаться, это заключение экспертизы, с которой её якобы ознакомят, и её показания, которые она ещё не давала, но которые от нее хотят получить. Ясно, что эта не та информация, разглашение которой может помешать расследованию, — комментирует юрист Яков Ионцев, который при поддержке «Общественного вердикта» работает по делу о гибели мобилизованного. — Тем более что Александр погиб в марте, и за прошедшие почти полгода расследование уже должно бы быть завершено, т.е. ему должно быть вообще невозможно помешать. Зачем же в таком случае берется подписка? Единственное разумное объяснение, которое мне видится, такое — чтобы помешать освещению этого дела в СМИ. Ну, в самом деле, зачем устранять нарушение, если можно запретить говорить об этом нарушении?».
