18+

Полицейский тупик

Administratori
02/06/2011 10:13

Кажется, всё наше общество понимает, что реформировать отечественную милицию нельзя, её можно только распустить. Что потом? "Мечтатели" предлагают всеобщее вооружение народа. А что предлагают "реалисты"? Известно что - набрать полностью новый личный состав, честных, непьющих, взятки не берущих, с высокой зарплатой и профессиональной выучкой. И кивают при этом на Запад - видите, как там? Ну, могут же? И старушку через дорогу переведут, и роды примут, и с демонстрантами вежливы и улыбчивы.

img

Кажется, всё наше общество понимает, что реформировать отечественную милицию нельзя, её можно только распустить. Что потом? “Мечтатели” предлагают всеобщее вооружение народа. А что предлагают “реалисты”? Известно что - набрать полностью новый личный состав, честных, непьющих, взятки не берущих, с высокой зарплатой и профессиональной выучкой. И кивают при этом на Запад - видите, как там? Ну, могут же? И старушку через дорогу переведут, и роды примут, и с демонстрантами вежливы и улыбчивы.

Не скажу за весь Запад, но с работой берлинской полиции мне довелось познакомиться уже не единожды, в том числе и месяц назад, 1 мая 2011 года. Выводы далеки от радужных.

Берлинский полицейский - это, когда он снимает бронежилет, налокотники, наколенники, наступники (или как назвать броневые вставки, которые защищают ту часть ботинка, где шнурки завязывают?), шлем, маску и перчатки, отс… чуть не сказал - отстёгивает наручники, дубинку, пистолет, газовый баллон и электрошокер… - нет, этого, конечно, он (а) не отстёгивает, - это загорелый и причёсанный как модель на обложке журнала мужчина или женщина, хоть сейчас на подиум, обычно высокий (высокая), выше среднего роста, с непроницаемым для эмоций лицом (кроме эмоции превосходства над окружающими, столь характерной почти для всех фотомоделей). У таких людей не хочется спросить дорогу или ещё что-нибудь, точно так же как не придёт же в голову спрашивать дорогу у манекена, выставленного возле магазина шмотья в день распродажи. Тем не менее, общаться с ними активным участникам общественного движения, увы, приходится, правда золота загара и перламутра зубных поверхностей в эти моменты обычно незаметно за бронёй и шлемом, которые куда больше напоминают скафандр космонавта, нежели то, что надето на российских ОМОНовцев. Это общение чаще всего происходит на демонстрациях. Расскажу о недавней, Революционной первомайской демонстрации 2011 года в берлинских районах Кройцберг и Нойкёльн.

Начало Революционной демонстрации в Берлине обычно намечают на шесть вечера, на Ораниен Платц или на Коттбуссер Тор, одном из главных нервных узлов западноберлинского Кройцберга-36, района, где уже больше тридцати лет живут сторонники анархистских и леворадикальных идей, автономной политики и культуры, а также, выражаясь московским языком, “понаехавшие” - из Турции, арабских стран, Курдистана и прочего глобального Юга и Востока, хотя многие эти “понаехавшие” являются местными уже в третьем-четвёртом поколении (как некоторые турки, соучастники “немецкого экономического чуда”, которых Западная Германия начала массово приглашать к себе ещё в 1950-е годы - после войны некому было работать на заводах, некому было поднимать промышленность). Это в прошлом непрестижный район с низкой арендной платой - рядом была стена, граница с Восточным Берлином и ГДР, “приличные” и состоятельные отказывались здесь жить. Район с плохой репутацией привлекал бедных - тех, чья репутация у “хозяев жизни” извечно хуже некуда, так что и относились “хозяева” к этому району и его жителям как к сырью для своих экспериментов. Например, собирались сломать весь старый, конца XIX - начала XX века, жилой фонд и понастроить домов-стен, столь хорошо знакомых жителям окраин российских больших городов. Вот тут-то экспериментаторам и “дали по зубам”: жители Кройцберга стали захватывать пустующие дома, сопротивляться выселениям и устраивать по-настоящему массовые акции протеста. С тех пор у берлинской полиции развязаны руки для действий, не очень совместимых не только с обыденными представлениями о законе и нравственности, но иногда даже - с представлениями о рациональности. Впрочем, они вполне совместимы с полицейскими представлениями и надобностями. Но - по порядку.

Столь позднее начало традиционного Революционного Первомая в Кройцберге - 18 часов - вполне объяснимо. Во-первых, есть ещё Первомай Профсоюзный, есть Первомаи разных партий и всем им тоже надо дать время и место, а, во-вторых, и, наверное, в главных, участники и участницы Революционного Первомая предпочитают хоть как-то выспаться после Вальпургиевой ночи, не менее традиционной, чем пиво и фаляфель, местной особенности - какой же настоящий берлинец или берлинка откажется веселиться и гулять до утра, жечь костры, играть в игры и рядиться в ряженые?! А Вальпургиева ночь, и это неизменно, всегда наступает с 30 апреля на 1 мая.

Обычно на Революционный Первомай выходит пять или шесть тысяч человек, в основном жителей Кройцберга и примыкающих районов, это люди всех возрастов, полов, гендерных самоидентификаций, языков и рас (если вообще верить в существование рас; у современной науки с этим сложно). Это отнюдь не только “страшные автономы” (если верить “Бильд цайтунг” и прочим подобным изданиям), это многочисленные “цивилы”, люди среднего возраста, пожилые и даже вполне седовласые демонстранты и демонстрантки, есть мамаши с детьми, есть красотки, выгодно отличающиеся теплотой взгляда от полицейских (и) фотомоделей, есть, наверняка, и красавцы (но тут я не спец), любовь и красота вообще обильно представлены здесь как самые естественные проявления жизни - люди в колоннах держатся за руки, обнимаются, но это не просто обычная прогулка. В этой части Берлина есть прекрасный полудикий парк, расположенный на месте бывшего вокзала, вбомбленного в пыль во Вторую мировую, и там, под сенью дерев, куда уютнее держаться за руки и обниматься, чем посреди широких магистралей типа Коттбуссер Дамм или Карл-Маркс-Штрассе, кроме того, для них там в этот вечер есть масса развлечений - кабаков разного пошиба с всевозможной громкой музыкой, техно-вечеринок и лайв-рок-концертов, но нет - и парочки, и одиночки, и группы близости - приходят сюда, на Революционную демонстрацию.

Приходят, в частности, потому, что протестуют против доминирующей политики, которая выдувает их из этих, давно обжитых и милых, полудиких, полу-арт-районов - потому что давно известно в Европе и Америке - где беднота, там контркультура и художники. Где художники, там весело. Где весело, там захотят поселиться и молодые и не только бездельники из богатых семей. Где поселятся молодые бездельники из богатых семей, там неизбежно появится обслуживающая богатых инфраструктура. Где появляется такая инфраструктура, там растут цены на жильё, где растут цены на жильё, там не могут больше жить художники и беднота, не может цвести контркультура. Бедные и весёлые уезжают. Повзрослевшие и постаревшие богатые, которым когда-то было так скучно, остаются. Этот противоестественный круговорот именуется на социологическом жаргоне джентрификацией. Слово это хорошо знают в Кройцберге, потому что благодаря обозначаемому им процессу многие уже переехали в соседний Нойкёльн, район, куда менее живописный, с более однообразной застройкой. Это слово стоит выучить также москвичам и петербуржцам, где сходные процессы, пусть и без налёта (отлёта) контркультуры, вполне себе происходят, а также жителям других крупных городов России, Украины и Беларуси, где эти процессы неизбежно начнутся уже при жизни нынешнего поколения.

Есть у этой железной неизбежности только один, ну, может, два стопора - и это если не социальная революция, то безусловная социальная борьба, одним из проявлений которой в России является противостояние точечной застройке, а в Германии - сопротивление выселению бедняков, художественных и других общественно-полезных проектов из районов, ставших инвестиционно привлекательными именно благодаря наличию таких проектов.

Словом, на берлинском Революционном Первомае много людей, страдающих от процесса джентрификации, конкретно выражающегося в росте цен на аренду жилья (особенности выдачи банковских ссуд обеспечивают в Германии массовость именно съёма квартир, а не покупки их в рассрочку, как, скажем, в Великобритании), а то и в прямом выдавливании жильцов и небогатых арендаторов из домов, запланированных под реконструкцию или снос (вплоть до поджогов, перекрытия газо-, водо- и электроснабжения). И это, конечно, и стар, и млад, и муж., и жен., и транс., и немец, и турок, и поляк, - да и русскую речь мы тоже слышали тут, в рядах демонстрантов и демонстранток.

“Класс против класса” - основной лозунг нынешней демонстрации, именно его помещают на листовках, транспарантах, его вывешивают с крыши дома возле места старта, добавив несколько грозных арабских букв, смысл которых почти никто не понимает, но все по аналогии с событиями нынешней весны догадываются. Словосочетание “Северная Африка” тоже достаточно популярно. А вот палестинских платков, столь любимых здесь в 1970-80-е, почти нет, эта мода отошла, “Хамас” и прочие подпортили репутацию этого революционного некогда символа. Привычных нам по фотографиям из прессы балаклав (чёрных масок с прорезями для рото-носа и глаз) тут тоже не увидишь, в Германии маскировка на демонстрациях обычным людям запрещена и разрешена только полиции. За нарушение этого запрета, даже за обычное натягивание шейного платка на озябший нос, так же как и за ношение перчаток, цепные псы демократии арестовывают нещадно.

Шествие традиционно разрешено, маршрут согласован, движение транспорта в двух смежных районах остановлено или ограничено, формально всё по закону и выглядит вроде бы куда демократичнее, чем в России, но полиция практически каждый год старается не допустить прохождения полного маршрута, так что диапазон чувств участников и участниц - от фрустрации до сопротивленческого драйва, - вполне сравнимы. Если в Москве фактором устрашения для митингующих и тех, кто мог бы к ним присоединиться, являются не только автозаки и космодемонизированные ОМОНовцы, но и загородки с пищалками на проходах, которыми огораживают даже самый минимальный протест, то здесь, в Берлине, всё более физиологично - упор сделан именно на демонстрацию грубого физического превосходства робокопов из пластика и брони над людьми из мягких тканей, хрупких костей и тонких слоёв слизистой оболочки. При этом чудовища с отблёскивающими закруглёнными пластинами вместо лиц постоянно провоцируют демонстрантов, перемещаясь со страшным топотом вдоль колонн, выстраиваясь шеренгами на перекрёстках, итак уже перекрытых четырёхколёсными полицейскими “ваннами” (местное название для автозака) - это чтобы демонстрация вдруг не пошла вслед за направлением ветра, наконец, произвольно задерживая, останавливая шествие.

Тут надо понимать психологию местных демонстрантов - они не из Бибирева приехали на Триумфальную покричать, это их собственный район, они тут собаку выгуливали, пуд соли съели, в местных экк-кнайпах (угловых забегаловках) делали первые глотки пива, они тут и живут, и работают, и отдыхают, и политическую активность свою проявляют, это их район. И потому поведение полиции, явившейся сюда откуда ни возьмись запрещать им ходить по их собственному району, вызывает у людей неодобрение и злобу. Это неодобрение и злобу менты (здесь их называют “быки”, но в русском контексте это не очень понятно) потом запишут в своих протоколах и отчётах как “агрессивные проявления”, а всю демонстрацию в пять тысяч мужчин, женщин, юношей, девушек, а также стариков и старушек, - запишут как агрессивную демонстрацию.

1 мая 2011 года мы шли по Кройцбергу и нам махали из окон красными и чёрными флагами, мы шли по Нойкёльну - и там эта картина повторялась. И вот мы, наконец, завернули, чтобы вернуться в Кройцберг, и тут, на широкой Карл-Маркс-Штрассе, вскоре после ратуши (управы) района Нойкёльн, полиция произвела первые массовые задержания, придравшись к какой-то ерунде. Демонстрация была остановлена, фактически прекращена. И вот тут ответная злоба стала переходить из потенциальной фазы в кинетическую. Как наутро мы увидели на фото в жёлтой прессе, кто-то из ребят поздоровее всё-таки нацепил балаклавы, выворотил временный дорожный знак и понёсся с ним на ряды «ментов». Кто-то подбросил под ноги очередному отряду броненосных петарду. Дубинки, газ и полицейская видеосъёмка были пущены в ход незамедлительно. Нам, из дальнего тела демонстрации, то, что происходило впереди и в чём участвовали, может быть, десятки людей максимум, было совершенно не видно. Но мы хорошо заметили, как «менты» взяли всю демонстрацию в плотное кольцо, хорошо почувствовали полицейский газ своими тонкими слизистыми. Стало ясно, что это конец, это обычный традиционный конец таких шествий. Полиция допровоцировалась, не дав завершить демонстрацию мирно: теперь у них есть задержанные для отчёта и для оправдания безумных расходов на всю эту броню и спецтехнику, на все их сверхурочные и постоянную мобилизационную готовность. Можно было постоять тут ещё 30 или 40 минут, вдыхая воздух с привкусом газа и рискуя получить по голове случайно не доброшенной в «ментов» пивной бутылкой. Ясно было, что настоящего боя не будет - демонстранты не готовились к нему, они вышли всё-таки на политическую акцию, а не на боевую. Люди начали расходиться. Минут через двадцать пошли и мы.

Сквозь оцепление пропускали по одному, внимательно осматривая и снимая на камеру. Парень впереди, оглянувшись на скафандрообразных, громко воскликнул: “А я думал, маскировка на демонстрациях запрещена в Германии!” Уходим боковой улицей, поворачиваем на свободную пока от транспорта Коттбуссер Дамм и идём в направлении О-штрассе. “Мост через канал наверняка будет перекрыт”, - говорит более опытная девушка. “Но зачем? Ведь демонстрация рассеяна, все просто расходятся по домам”. - “Затем. Продолжают провоцировать. Пока слишком мало задержанных”.

Стемнело, в воде канала особо уже ничего не различить, кроме жёлтых пятен фонарей, но подруга словно в воду смотрела - мост перекрыт. “Как мне пройти туда? Я там живу”, - говорит парень «менту» из оцепления, - и даже пытается показывать ему документ с пропиской. - “Я не знаю”, - отвечает существо из-под брони. Зато это знают все собравшиеся на мосту штатские - идущие домой, в гости, поесть или поесть и на метро, как мы (немногие здесь не местные): «ментам» надо просто расступиться и пропустить людей, уже никакую не демонстрацию, а людей самих по себе. Но «менты» “не знают”. У них приказ. Другой парень начинает что-то кричать «ментам», друг его сдерживает, но тщетно - членистоногая шеренга выстреливает газом, бросается вдогонку, бьёт, сбивает с ног. Толпой я оказываюсь прижат к ограде моста, инстинктивно зажмуриваюсь и перестаю дышать - фотоаппарат всё равно в темноте не фокусирует. Только наутро мне предстоит узнать, что он не фокусирует вовсе - в давке объектив был повреждён. Но даже ещё не зная этого, всего лишь через две минуты уже я кричу «ментам» на единственном хорошо известном мне языке: “Вы долбаные твари! Вы долбаные твари!” Подруга хватает меня за локоть и выволакивает из свалки, возможно, за мгновение до того, как членистоногое успевает среагировать снова.

Потом у нас был долгий путь вдоль канала и снова перекрытый дальний мост. Через который всё-таки медленно, по одному, обыскивая каждого, пропускали на ту сторону. Чтобы развеять сомнения: местная линия метро не работала, подсвечивая демонстрантов ярко горящими табличками “Нет входа”. В общем, мы могли или заказать вертолёт, или пуститься вплавь по каналу, или воспользоваться альпинистским снаряжением для переправы, или остаться на этой стороне до ночи, или всё-таки пройти процедуру обыска. Мы прошли.

На следующее утро берлинская жёлтая пресса пугала обывателей страшными революционерами, на первой полосе “Бильд” мы увидели фото тех самых двух крепких парней в балаклавах, бегущих с дорожным знаком наперевес. Впервые почувствовав себя кем-то вроде “страшного революционера” и разглядывая газету в очереди в кассу супермаркета (мы покупали молоко) я с чувством глубокого удовлетворения произнёс, глядя на этих двоих в масках: “Ну вот, хоть кто-то занялся настоящим делом”.

Так что, не стоит мечтать о “нормальной полиции”. Нормальной полиции не бывает. Это изначально античеловеческая общественная функция. И потому, как говорят в англосаксонском мире: Эй-Си-Эй-Би.

Влад Тупикин, “Полит.Ру”

Сюжет: Реформа милиции

актуальное по теме
подписаться на рассылку