В какой камере у нас прокурор?

Борьба с коррупцией сейчас у всех на устах. Только во вторник Генпрокуратура на коллегии обсуждала, почему за решетку попадают невинные люди. Ответы традиционные: непрофессионализм, неопытность и коррупция в правоохранительных органах. С первыми двумя причинами решили бороться рублем - перекладывать на их карман часть компенсации, которую государство платит незаконно привлеченным гражданам. С последними - тюрьмой: выявлять, привлекать и сажать. “Известия” решили выяснить, как несут тяжкий крест те, кого уже поймали за взяточничество. В одну из специализированных исправительных колоний для “оборотней в погонах” отправился наш обозреватель и узнал, что они и за решеткой - на особом положении.

На входе в исправительную колонию N 3 неподалеку от Скопина Рязанской области висит пословица, выполненная на жести: “От тюрьмы да от сумы не зарекайся”. Местный острослов нацарапал еще одну букву “м”, чтобы получилось “суммы”.

В этом учреждении сидит народ приличный и добропорядочный - взяточники. Здесь можно встретить гаишника и зампрокурора края, таможенника и участкового милиционера, судью, офицера наркоконтроля и начальника такой же колонии. Теперь они все бывшие и одеты в одинаковые черные робы.

• Телефон, оружие, наркотики есть? - спросила через узкую щель строгая женщина-контролер.

Пока оформлялся мой пропуск на КПП, привезли новую партию заключенных. Сквозь стекло я видел, как они выходили из автозака (спецмашина для перевозки арестантов). Грязные телогрейки. Под мышками одинаковые замусоленные матрасы. Все имущество зека поместилось в прозрачный целлофановый пакет: пачка бумаги, конверты, ручка, сигареты и смена белья. Они тревожно озирались. Наконец, прозвучала команда и вновь прибывших повели в баню.

“Отсидят свое и вернутся к своим миллионам”

Надо сказать, что в зону я попал не сразу. Начальство долго пытало меня: кто я и для чего приехал в колонию. И не снимаю ли для западных телекомпаний? Совсем недавно по одному из центральных каналов прошел сюжет о том, что в колонию за взятки чуть ли не в открытую доставляются проститутки. Нагрянули проверки. Тревога оказалась ложной.

• Это полная чушь! - кипятилось начальство. - У нас режим. Да пойдемте, сами убедитесь!

Среди огромного многообразия всевозможных учреждений пенитенциарной системы эти колонии стоят особняком. По России их всего пять. Здесь сидят только те, кто носил погоны. Горе тому милиционеру, который попадет в обычную колонию! Его жизненный путь продлится до отбоя. Поэтому существует строгая инструкция по сортировке зеков: ментов к ментам, урок к уркам. С гражданскими чиновниками вопрос пока не решен. Они хлебают баланду вместе с обычными ворами.

Я писал про многие зоны. Как театр начинается с вешалки, так и любая колония начинается с запаха безнадеги. Это неописуемая смесь гуталина, пота и тоски. “Трешка” меня поразила своей полной противоположностью. И в кубриках, и в производственных помещениях пахло волей: Кристиан Диор напополам с докторской колбасой и дымом “Парламента”.

Я зашел в спальное помещение. Кровати, как в больницах, с белыми лаковыми спинками, но только двухъярусные. Кто-то читал детектив. Кто-то спал безмятежным сном. На полках стояли десятки пар черных ботинок. Cavalli - прочитал я на ближайшей стельке. А за окном бил фонтан. Их в колонии целых три. В пионерлагере трубного завода, где мне довелось отдыхать в детстве, не было ни одного. А туалету (парашей его назвать язык не поворачивается), выложенному белым кафелем, может позавидовать любой железнодорожный вокзал. Окончательно добил меня магазин. Его ассортимент ничуть не уступал соседнему сельмагу. Из курева был “Парламент” по 55 рублей пачка и “Мальборо” по 46. На кассе - компьютер. Зек называет фамилию, и с его счета снимают сумму покупки. А напротив магазина под навесом для заключенных устроили летнее кафе. Пивом тут, конечно, не торгуют. Но выпить чашку кофе и выкурить сигарету в цивилизованных условиях вполне приемлемо. А для тех, кто работает, предусмотрен ежегодный отпуск в 12 календарных дней с выездом к месту жительства. В отпуск выезжают только самые лучшие! По 30 человек в год. Профилакторий, да и только!

• Так ведь контингент здесь за собой следит, - объясняет мне заместитель начальника по воспитательной работе подполковник Николай Паршков. - Многие получают пенсию да еще работают здесь. Могут себе позволить и хорошие сигареты, и продукты из магазина. Я так скажу: лучше бы они наворованное вернули государству в принудительном порядке. А так отсидят они свое и вернутся к своим миллионам. И заметьте: все строго по закону!

• Так вам здесь, наверное, легче с ними управляться? - спрашиваю замполита. - Народ служивый, дисциплинированный. Не то что на обычной зоне…

• Легче? - замполит с тоскою ухмыльнулся. - Да у них почти у всех высшее юридическое образование! А у наших сотрудников в основном среднее. Чуть что - жалоба прокурору. Так и несем службу, как на пороховой бочке. Шаг влево, шаг вправо от устава - скандал. А сколько правозащитников здесь перебывало! Даже чтобы осужденному с вами побеседовать, мы берем у него письменное согласие. Вдруг что ему не понравится - засудить может! И вас, и нас.

Свобода или квартира на Рублевке

• Осужденный по статьям (далее следуют цифры) Ерохин Алексей Михайлович для беседы прибыл! - молодой гладковыбритый мужчина с каллиграфически выполненной фамильной табличкой на чистенькой черной робе вытянулся передо мной, как по струнке.

• Присаживайтесь! Откуда вы?

• Из Москвы. Был начальником отдела участковых ОВД “Кунцево”.

• Как попали сюда?

• По навету. Якобы я хотел присвоить двухкомнатную квартиру. Абсурд! Следователь сказал, что получу семь лет. Так и вышло.

Что характерно: в этой колонии уже побывали два подчиненных Иванова. За то же самое. Квартиры на Рублевке, знаете, сколько стоят!

Иванов сейчас заведует радиоузлом. Читает объявления. Готовит радиомонтажи, поздравления. Скоро пройдет две трети срока, и он будет проситься на УДО (условно-досрочное освобождение).

• Вернетесь в милицию?

• Ни за что! Друзья есть, помогут устроиться в охрану. Или инженером пойду. Я ведь начинал-то военным инженером.

В сельмаге я купил сигареты “Тройка”. С фильтром. Думал, угощу какого-нибудь заключенного. Ему, бедолаге, цивильненького покурить хочется, а не “Приму” с “Астрой”. Протягиваю пачку Иванову.

• Спасибо, конечно, но я не курю такие, - мой собеседник вытащил из кармана “Pall Mall”.

Так я и увез свою пачку в Москву. Пока я на воле - тоже предпочитаю другие…

Чем лучше шьешь, тем ближе воля

Осужденный Ермаков Михаил Борисович, бывший подполковник милиции и начальник межрайонного отдела уголовного розыска при ГУВД Нижегородской области, принес с собой папку с приговором и многочисленными жалобами и ходатайствами.

• Это вам! Читайте и пишите! - протянул документы почти уже старик. - Только вы не называйте меня бандитом!

• А осужденным за бандитизм можно?
• Можно!

По словам Ермакова, он тоже не виноват ни в чем. Его подставили местные коммерсанты за то, что он боролся с отмыванием денег. Но в приговоре суда значилось совершенно другое. Подразделение Михаила Борисовича еще называется отделом “А”. Занимался он агентурой. Связи были нешуточные. И, судя по материалам дела, однажды он предложил “крышу” нижегородским коммерсантам. Те исправно платили ему по тысяче долларов в месяц, а он улаживал все конфликты с правоохранительными органами, налоговой, выбивал долги и собирал информацию о конкурентах. В счет будущих выплат коммерсанты подарили Ермакову белую “Волгу”. Но в один прекрасный день ермаковская “крыша” закачалась. Пришли другие люди, которые настоятельно рекомендовали коммерсантам больше не платить Ермакову, а платить им. В этой войне “крыш” Ермаков проиграл. Но дело не оставил. В 2002 году сколотил банду, которая напала на инкассаторскую машину коммерсантов. Добыча составила 6 миллионов 612 тысяч рублей.

• Это оговор! - не устает повторять Михаил Борисович. - Да я 24 года в органах! Я раскрыл 150 убийств, 500 разбоев и грабежей!

Во время следствия Ермаков получил два инфаркта. А в колонии за добросовестный труд - 30 благодарностей. Сейчас, правда, на инвалидности, поэтому полноценно работать не может. Фотографирует бывших коллег для личных дел.

А другой подполковник из Новороссийска строчит на машинке - шьет робы. Чем лучше трудовые показатели, тем ближе свобода. План перевыполняет на 106 процентов! Свое имя он попросил не называть. В прошлой жизни он был начальником колонии-поселения. И 60 осужденных без видимых на то оснований перевел на облегченный режим. А потом еще 14 человек убежали. И их никто не искал. Следователи решили, что тут не обошлось без взяток. И получил подполковник 4,5 года. С приговором суда, естественно, не согласен.

Что характерно: как только на старших офицеров-оборотней заводится уголовное дело, начальство моментально выпроваживает их на пенсию. Еще до приговора. Поэтому погоны с них никто не сдирает. Они остаются в запасе и получают деньги от государства.

• А почему это у вас, кого ни спроси, никто не признает свою вину? - интересуюсь у замполита колонии Николая Паршкова.

• Так это они сейчас так говорят. Пишут жалобы и ходатайства. А на выездной сессии суда, когда решается вопрос об УДО, еще как признают! На волю-то всем хочется. А без признания вины и полноценного раскаяния досрочного освобождения не будет!

“Мы здесь по неосторожности…“

Пока мы беседовали в кабинете, кончился обед, и первая смена заключенных высыпала на мини-стадион. После сидячей работы за швейной машинкой и обеда из картофельного супа с кашей и мясом неплохо и размяться.

• Вон, видите, в синем спортивном костюме мужчина разминается? Бывший заместитель прокурора Краснодарского края. Разговаривать с прессой наотрез отказывается, - показывает мне через окно замполит. - А вот двое на турнике - таможенники из Курска. Там одних исков на миллионы. А сколько реально они получили взяток, можно только догадываться… Ну, по телевизору их дело недавно показывали. А вон - скромный такой? Просто гаишник. Попал даже не за взятку. Побил водителя палочкой.

Как только я вышел на улицу с фотокамерой, тренажеры остановились. Первая смена дружно отвернулась. Берегла свои лица. Только один спортсмен в красной майке с надписью “Быстров” на спине продолжал как ни в чем не бывало нарезать круги.

• У вас что, и спортсмены сидят? - я почуял сенсацию.

• Да нет, осужденным разрешено заниматься спортом в спортивной форме. Майка спортивная, пусть и сборной России по футболу. Все по правилам.

Я подошел к одному из “физкультурников”. Мои сопровождающие в погонах остались за пределами стадиона, поэтому разговор получился откровенным.

• За что сидите?

• Да у меня машину угнали. Я угонщика нашел и обезвредил. Ну, кто виноват, что он таким хлипким оказался? Удар-то у меня - 120 кг! Убийство по неосторожности. И мне, полковнику МВД, дают 9 лет. А по сути я боролся с преступностью!

• Как кормят? Как взаимоотношения?

• Нормально. Все по уставу. Никаких блатных штучек. Как видите, и говорим мы на нормальном русском языке. Мы же здесь все случайно оказались. По неосторожности.

До самого вечера, когда мне надо было уезжать. я разговаривал с довольными в общем-то жизнью людьми. Кому-то из них оставалось три года, кому-то - пару месяцев. Но ни один не производил впечатления потерянного, сломленного жизнью. На ужин у них были макароны по-флотски и кисель. Хотелось присоединиться, но спешил.

Обычно в зонах корреспонденту на прощание дарят какой-нибудь сувенир. Какую-нибудь фигурку или доску для разделки. В общем, что-нибудь сделанное руками заключенных. Но в “трешке” замполит только развел руками.

• Извини, - сказал он, - наш контингент такой фигней не занимается.

Юрий Снегирев, “Известия”